– Хороший инструмент. Надо было пианистом становиться, а я в садисты подался. Ха-ха, Гоги, не пугайся – это не по твою преданную душу. Преданную ведь, да?
– Баграм, – начал осторожно Гоги, – когда ты меня позвал, тебе кровь из носа нужен был ещё один человек. А Марат тогда уже… того, ту-ту. Ты бы бескомпромиссно настаивал, чтобы я его вернул, но я очень хорошо знаю этого парня – бесполезно. Значит, уже первое твое поручение я бы провалил. Ты мог бы не простить.

Подумав, Баграм ответил:
– Ты прав. Первое – не простил бы. И часто ты говоришь мне неправду?
– Иногда. И только временно.
– Не ошибись, Гоги. Я ценю тебя как друга и брата… но наши народы разные, сам понимаешь.
– Есть народы, а есть люди, Баграм.
– Да.
– Почему ты это дело не доверил мне, позволь спросить, Баграм? Мой язык очень короткий, ты знаешь.
– Тебе? Ты добрый, Гоги, позволяешь сентиментальностям руководить тобой. Сделал бы что-то не так, а я бы потерял такого хорошего друга. Ты надёжный, Гоги, поэтому очень мне нужен. Но любого надёжного можно попортить, а самому остаться ни с чем.

.  .  .

К ночи Марат снова желал выпить, но сам же наложил запрет.

– Не стоит так часто. Со всех сторон нервы начинают натягиваться, как режущие струны, скоро лопаться станут. Тебе нужна свежая голова и предельная концентрация.

И вместо выпивки Марат принялся выполнять бесконечные отжимания и прочие силовые упражнения, выдавливая из себя литры пота.

А в это самое время Баграм пил виски, как всегда малыми дозами, не давая войти ощутимому хмелю в разум. Гоги находился рядом.

– Ты хочешь спросить, убью ли я их?
– Хочу, Баграм.
– И тебе не нравится, что я это сделаю, да?
– Мне не нравится убивать женщин.
– Есть мужчины, есть женщины, а есть предатели.
– Пока ещё не факт, Баграм, что она точно предатель.
– Абсолютно факт.
– Тогда чего ты медлишь? Зачем тебе Марат?
– Я старый волк, мне нужен стопроцентный приговор. Уже при тебе был случай, когда ошибались все, и я в том числе. Жизнь очень коварная штука. Карты должны лечь безупречно.
– Баграм, ты любишь ее.
– Любил.
– Ну ошиблась девка, оступилась. Отпусти. Это не тот враг, чья кровь нам нужна.
– Ошиблась?!

Баграм так посмотрел на Гоги, что тот сразу опустил глаза.

– Это не ошибка, а змеиный укус, дорогой. Сзади, из-под меня, подло и прямо в сердце. Больше пятнадцати лет я лелеял ее, и?
– Тебе видней, Баграм.
– Мы из разных миров, Гоги. Ты ещё только на службу заступал вместе с этим твоим, а я уже указывал парням, где и как спрятать тухлые тела наших врагов.

Гоги захотел немного сменить столь суровую тему.

– Кстати, толковый парень этот твой Марат, не находишь?
– Да, очень цепкий.

Баграм принял смену разговора, отошёл к роялю, поставил фужер, сел за клавиши. Гоги продолжал:

– Марата многие хотели найти, там, и вернуть сюда в наручниках.
– Есть за что?
– Нет. Только по их писулькам. По жизни парень всё правильно делает.
– Рыцарь?
– Лис. И с очень острыми зубами.
– Так, может, после дела останется с нами? Не обидим.
– Не согласится. Часто шутит, что не понимает здешнюю… культуру. И не принимает.
– Здесь нет культуры, которую он имеет в виду. Значит, не согласится?
– Нет, Баграм. Я, конечно, могу попробовать, если ты…
– Он сказал, что полную картину даст послезавтра. Два дня ему нужно, почему?
– Баграм, ты и сам знаешь. Сегодня он отсканировал одного, завтра это сделает с другим.
– Или с другой.
– Или с другой.

.  .  .

Что ж, день следующий наступал, обрамляемый ясными лучами занебесного светила. Вот и самка где-то здесь.

Муторно было на душе Марата. Он подъехал к обычной школе в Подмосковье, в нужном месте припарковал ангажированный автомобиль с мощным двигателем, направился к воротам.

Молодая и безрассудная самочка здесь работала, наверное, обучала школят чему-то верному, честному, хорошему. Странные всё же учителя вокруг школят, до и после школоблуда. И слишком много таковых.

Сунув охраннику в карман купюру, Марат поднялся на этаж, затем второй. Вскоре он стоял возле класса, где шло занятие, по привычной части – куда-то мимо. О, по математике, кстати. И за дверьми не мелкие школята, а сильно повзрослевшие самки и самцы, в этом году выпускаемые.

«А дурочка-то наша, оказывается, тригонометрии мастак!» – внутренне усмехнулся Марат, продолжая ожидать конца урока.

Звонок во все школьные глотки, и двери распахнулись.

За сгустками мужских штанин и женских юбок, за выразительными бёдрами наконец прорисовалась… она.

Марат, по-прежнему стоя в коридоре спиной к окну, присмотрелся.

Что-то резко начинало не складываться. Совершенно не увязывался образ.

Не юная и похотливая до благ и денег самка находилась в кругу обожающих её учеников, наоборот, радикально отличалась эта миловидная молодая женщина от того образа, который ожидал увидеть Марат.

– Добрый день, – он негромко представился, преградив учительнице путь.
– Простите? – несколько невзначай она бросила на него оценочный взгляд.

Красивые и бесконечно умные глаза. В такие глаза влюбляются на всю глубину сердца.

«Боже!» – почему-то ударилось это восклицание в его голове.
– Вы… чей-то папа?
– Всё может быть.
– Смеетесь? Отлично. Простите великодушно, но я спешу. Или у вас что-то срочное?
– У вас.
– Не поняла.
– …
– Извините, мне пора.

Неясно каким образом, но когда эта преподавательница физики и математики для старших классов – явно взрослее и краше своего тайного кавалера – приблизилась к дверям учительской, Марат уже снова стоял перед ней. Она не приметила, как он проскользнул мимо, воспользовавшись несколькими секундами, пока та кому-то что-то на ходу отвечала.

– Опять вы?
– Да.

По лицу Марата было хорошо заметно, что он волнуется, внешне спокоен, но внутри творился шторм. И милая учительница отлично это видела, только не понимала причину и что за уверенный в себе мужчина перед ней.

– Но что вам нужно?
– Вы.
– Что?!
– Диалог. Несколько минут.
– О нет! Ещё раз извините, но через две минуты звонок, а мне ещё на другой этаж идти.
– У вас там… морг?
– ?!..

Секундная пауза застыла на красивом лице, со скоростью звука в её голове проходил математический анализ – не болен ли этот тип, опасен ли?

Но почему-то опасности в этом крепком мужчине она сейчас не ощущала… и задержалась ещё на пару секунд.

– Полагаю, вы ошиблись, – сказала она, – всего хорошего!

Но в этот момент перед её глазами оказался смартфон, на экране фото.

Учительница обмерла.

Взяв себя немного в руки, она смогла произнести:

– Баграм?

Это фото сменилось на иное. Теперь перед женским взором появилось изображение её возлюбленного, молодого парня, с которым вчера Марат якобы случайно столкнулся.

Она поняла – это конец. Ступила шаг назад, уперлась спиной в холодную школовую стену, горделиво подняла глаза на незнакомца. Марат в мыслях отметил, какая же интересная женщина стоит сейчас возле стены, будто перед расстрелом, и, понимая абсолютно всё, с невероятным достоинством смотрит навстречу судьбе.

Но вместо расстрела последовала фраза:
– Я не тот, за кого вы меня приняли. У школы есть второй выход, я его разблокировал. После урока жду вас там. Если не придёте…

Он слегка развел руками с видом ожидаемой безысходности.

– Баграм.
– Нет, Гоги, даже не начинай.

Напряжение царило в широком пространстве обиталища Баграма Зурабовича, ощущение, что всё вокруг замерло в пугающем ожидании вердикта.

– Завтра твой Марат мне всё доложит, все карты будут открыты. Толковый парень. Чувствую, как он уверенно действует.
– Да, он и раньше был подай бог, а теперь в своей Европе, видимо, ещё поднаторел. И все-таки, Баграм…
– Нет!

Привокзальная кафешка: за стойкой – пара фартуков, перед ней – пяток столов для приёма пива и пищи стоя..

– Я… я слушаю вас.

Марат достал очки, надел, молчал. Ему не нравилось это место, не лучший вариант для общения с женщиной. Но иных выбор не велик, зато обзор прекрасный, а снаружи ничего не разглядеть внутри.

– Хорошо держитесь.
– Зачем вас прислали?
– …
– Вы пришли спасать меня? Не нужно. От такого, как Баграм, спастись не удастся. Никому.
– …
– Что сделала, то…

Ещё несколько минут её прерывистого монолога, и Марат предложил вариант.

– Признаюсь вам, не ожидал. Думал, увижу длинноногую Барби с глазёнками из Зазеркалья, а тут…
– Что вы тут такого увидели? Обычная училка. Была совсем молоденькая дурочка, стою на переходе, останавливается царская карета, выходит Баграм – весь в лучах, как с облаков спустился. Я начиталась любовных романов, вся на эмоциях, и вот принц. Да старше, но ого-го какой! Подходит неожиданно ко мне, глаза горят, улыбается, манеры.
– А дальше? Извините, можно без…
– Сделал комплименты, что-то подарил. Наутро выхожу, возле подъезда такая же карета. Гуляли целый день по нашему городку, смеялись, шутили – он выше моего локтя не дозволял себе коснуться. Ели мороженое в обычном супермаркете, пирожки с вишней и кофе в пластиковых стаканчиках. Он что-то крайне увлекательное рассказывал. Я спросила, кто он. Ответил: бизнесмен. После пропал на неделю, но весточки слал каждое утро, делая его добрым. Для меня.
– И вы не спросили, женат ли он?
– Конечно, спросила. Он странно выразился, что на этой планете нет, не женат, даже паспорт может показать. Я поинтересовалась – а на другой? Ответ молчанием, но не отрицанием. Он очень глубокий человек, невероятно чуткий, просто наповал разящий. Такая энергетика! И не злой вроде бы.
– Сейчас вы так же думаете?
– Нет. Я всё узнала после.
– Всё?
– Достаточно, чтобы понять, кто он в реальности.
– По телеящику? Там правды не бывает.
– Её и в тот раз не было, поэтому и понятно стало. Знаете, в математике можно доказать только истину, а вот её анализом… Да и тот случай ещё, ну вы знаете, шума много вышло, я полгода в себя прийти не могла.
– Какой случай? – насторожился Марат.
– Не верю, что вы не человек Баграма, не поверю, что вы не в курсе.
– Я не его человек, но правильно делаете, что не верите. Много лет я не был в России. Ну, хорошо, допустим, я знаю. Все равно, в двух словах поведайте, прошу.
– Что там ведать? Ужас это был. Баграм ко мне под ночь приехал, мы уже в отношениях с ним были Простите… Говорит, у него такое настроение, что он желает эту летнюю ночь всю напролет гулять со мной, как в детстве, позабыть обо всём. Ну мы же, глупые дамочки, ещё те романтики! Такой мужчина, ночное небо, звезды, объятия, поцелуи, идем под руку, ни о чём не думаем! Я особенно. Нет бы сообразить, вспомнить, какие у нас тут края, тем более в темное время суток.
– Криминал?
– Хватает. Баграм, конечно, мощный мужчина, очень сильный. Да и тогда он помоложе был. Но…
– Что?
– К нам подошли, меня обидели. Он попросил их извиниться. Они не пожелали. Нет, не могу, разревусь сейчас.
– Неужели он был без охраны?
– Да. Он всегда чувствует себя хозяином жизни. Но разве ж я думала, как именно он всё решает, когда ему перечат.
– Дальше, – уверенно настаивал Марат, не сводя с женщины пристального взгляда, боясь оборвать столь тонкую нить.
– Один из них назвал меня такими словами и сказал, что они со мной сейчас сотворят. Напрямую сказал. Баграм… Баграм сделал шаг в сторону, чтобы хорошо видеть всех, как я потом поняла, и приказал им просить у меня прощение, но уже на коленях. Ещё он добавил, что, если бы они знали, кто он, повесились бы на первом же столбе. Они пожелали, чтобы дядя оставил внучку и шёл домой. Извините, – она полезла за платочком.
– Оскорблял один или сразу все?
– Один, другие насмехались. Его Баграм убил первым выстрелом. Второго, тоже очень наглого, не стал, только ранил, но в колено, чтобы всю жизнь помнил. Остальным дал убежать. Я даже не могла предположить, что у него оружие.
– Стреляет метко?
– Не знаю. Но молниеносно – это точно. Я и не заметила, откуда выстрел, а у того уже вот здесь кровь потекла, – она указала пальцем на свой лоб.
– Что было после?
– Как в страшном сне. А на следующий день местная знать в полном составе подкатила к школе, перепугав всех. Кто цветы, кто руку пытается поцеловать, наперебой извиняются, обещают, что больше такого безобразия в нашем городке никогда не случится. Ага, прямо все сразу обеспокоились безопасностью простой учительницы.
– Хоть кино снимай, не находите?
– Фильм ужасов, ночных кошмаров. Вы бы видели лицо и глаза Баграма в тот момент, когда он выстрелил, затем второй раз. Реально подумаешь – не человек. Я так перепугалась! А через несколько минут он уже был, как ни в чем не бывало. Когда милиция приехала, он только и успокаивал, обнимал меня.
– Обычный наряд?
– Сначала да. Но очень скоро и два больших начальника появились, вежливые такие, только подчиненных обещали на Колыму отправить, если они убежавших бандитов в считанные часы не разыщут.
– Нашли?
– Баграм приказал никого не искать.
– Кому приказал?
– Всем. Всё, простите, не могу больше. Весело вспоминать, может быть, но ещё веселее понимать, что их участь теперь… Ладно, не жалейте меня, я сама… могла уйти, он разрешал, но не выдержала. Баграм невероятный мужчина!
– Позвольте вопрос?
– …
– Если Баграм для вас такой невероятный мужчина, то тот юноша?..

Учительница долго молчала, затем:

– Баграм – дьявол, во плоти или без, не важно, и я это понимала. Никогда с ним не будет семьи, детей. Ну вы же знаете, что нам больше всего в жизни нужно, не математика же. А этот человек полюбил меня. Он полтора года меня обхаживал. Даже когда узнал, чья я… женщина, любовница, чего уж, всё равно в сторону не отошел. Такое двумя словами не объяснить, простой формулой не изложишь. Или я не могу, не знаю.
– А почему вы стали тайно встречаться? Может, было бы лучше открыто сказать Баграму, ведь сами же говорите, рыцарь в нём тоже живёт.
– Он улетел, достаточно надолго. А тут так обстоятельства сложились, что мы, мы… я не устояла перед его страстью, не смогла. Один раз не устояла, второй и пятый. А там и Баграм вернулся.
– Ему доложили? Не думаю, что глаза и уши вашего дьявола оставили бы вас без внимания.
– Я не знаю, доложили ли, но он неожиданно появился у меня на пороге, вошёл, не раздеваясь, посмотрел на меня и таким… чужим… жутким… голосом: «Было?»
– И вы?
– Сжалась как перепуганный котенок, покачала головой. Отрицательно. Знаете, чтобы вот так взойти на эшафот, жертве необходимо дать хотя бы немного времени, собраться духом.
– Что потом?
– Он ушёл.
– Вы ему звонили, писали?
– Нет.
– Почему?
– Я много лет знаю этого мужчину. Бесполезно. Да и не умею я.
– Сколько времени прошло?
– Примерно месяц.
– На что вы надеялись?
– Не могу сказать. Но если не убили сразу, может… или хотя бы Сашу не тронут. Он моложе меня, чистая душа, ранимая, но такая отчаянная! Его можно убить, но заставить отказаться от своей любви, простите, даже Баграму будет не под силу.

Марат снял очки, молчал. Она смотрела на него и думала: наверное, это киллер, только современный, вежливый, культурный, вот сейчас допрос закончится, и уже тогда.

– Да, я поняла, я поняла!
– Что вы поняли?
– Ведь прямых доказательств не было. Ну влюбился в меня юноша, пытается за мной ухаживать. О боже! Это же всего лишь теорема, совсем не сложная, а Баграму нужны доказательства – хоть прямые, или от обратного. И вот я вам сама всё и рассказала. А вы, уверена, записали.
– Нет.
– Если бы Баграм не верил вашему слову, он бы вас не прислал. Но он прислал. Значит, верит. Запись не нужна. Теорема доказана. Что ж, могу я просить… вас… Баграма?..

Она подняла на Марата умоляющий взор, от которого он, не выдержав, отвел глаза, тихо спросив:

– За Александра?
– Да.
– Вы любите его? Глупый вопрос, конечно же.
– Глупый ответ – да.
– Если бы не Баграм, связали бы с ним свою судьбу?
– Да!
– А если бы Баграм предложил вам брак? Согласились бы?
– Раньше – да.
– А теперь? Я понимаю, что это невозможно.
– Вы сами ответили. Только я поняла это гораздо раньше. Нет смысла в вопросе, если основной вариант ответа невозможен.
– Скажите, вы по-прежнему живёте в этом городке, почему?
– Да, Баграм обеспечил меня дорогой недвижимостью, но не это меня держит, она мне не особенно-то и нужна. Здесь я привыкла, это родные места. Вы же знаете, как дороги они – оторваться невозможно.
– Не очень.

Марат закурил, чем баловался крайне редко. Долго смотрел на перепуганную, но чертовски обворожительную женщину. Как теперь поступить, он не знал. До ответа хозяину есть ночь – это много, но если действовать – ничто.

Марат предложил свою версию: он попробует запутать всё очень хитро, и да, шансы на успех малы, почти ноль, но ведь не абсолютный. Да и он, Марат, тоже не шилом в этой жизни шит.

– Как вам такой вариант?
– Нет. Ещё и вас погублю. Все-таки вы не киллер, расправятся со мной другие. Но не успеют, я не дам им такого шанса, не получит Баграм этого удовольствия.
– Вы уже ненавидите его?
– Если он даст слово не тронуть Сашу, я в ноги ему упаду.
– Это не отменяет ненависть.
– Не знаю, я не психолог, только учительница.
– То есть, вы принимаете судьбу такой, какая она на вас вышла, так?
– А у меня есть другие варианты?
– Я вам только что набросал парочку.
– Или вы глупец, или безумный авантюрист. Но скорее всего, это петля. Для меня. Вы.
– Да, вы правы… Простите.

.  .  .

За окном полночь. Марат истязал своё тело мощными физическими упражнениями. На столе бутылка виски – открыта, но не тронута. Он подходил, брал бутылку, затем ставил её обратно и отодвигал стакан. Падал на пол, амортизируя сильными руками, и продолжал как машина выполнять бесконечные отжимания.

Всё же под струями холодного душа он сделал пару глотков прямо из горлышка, желая выпить всю. Но дабы не искушаться, слил содержимое себе же под ноги.

.  .  .

– Баграм Зурабович, прямых доказательств у меня нет.
– ?!

– Баграм, – попытался вмешаться Гоги.
– !!
– Молчу-молчу. Марат, дорогой, почему у тебя нет прямых доказательств? – спросил Гоги, пока хозяин метал молнии, в этот раз позабыв даже о рояле.
– Да, Александр любит эту женщину. Это факт. Но есть ли у них отношения, я доказать не могу.

Всеобщая пауза. От напряжения вокруг огромная потолочная люстра будто угрожающе зазвенела, готовая осыпаться вниз.

После продолжительного выдоха гора власти и злости приблизилась, протянув сверток с внушительной суммой.

– Баграм Зурабович, мне гонорар не нужен. Я не выполнил работу.
– Вот это всё, – хозяин сделал соответствующий жест, – и есть доказательство. Прямое. Или от обратного, как она говорит. Та, которую ты сейчас спасаешь, рискуя собственной головой.
– И?.. – Марат мгновенно ощутил свинцовый прилив во всём теле. Осторожно снял очки, убрал, придвинулся к Баграму на расстояние вытянутой руки. Уже примерялся: если что – если это край – дьявола он успеет прибрать с собой. Однозначно успеет.

– Не-а!.. – угрожающе издал Гоги, также быстро приблизившись, готовый заблокировать любое действие Марата, который вдруг вспомнил, что выстрел может последовать даже без обнаружения оружия. И выстрел будет точен.

– Возьми деньги, парень! – неожиданно смертельное напряжение разрядил сам Баграм Зурабович. – Благородство – опасная глупость, но не повод убивать.

Затем с открытой раздражительностью добавил:

– Уходи!

.  .  .

Марат собирался в аэропорт. Упаковал небольшой саквояж, защёлкнул замки портфеля, посмотрел и спрятал в карман пиджака паспорт Евросоюза – Французская Республика. Чему-то усмехнулся.

– Алло, Гоги! Послушай, чёртов друг, если ты меня не проводишь – никогда больше мне не дозвонишься!
«Провожу, дорогой! Уже выезжаю!»
– Что означает твой бодрый официальный тон?
«То и означает. Всё!»

«Ну вот и всё», – подумал Марат, понимая, что эту кровь ему никогда не смыть, а он не косвенный, а самый непосредственный палач. Один из.
– Гоги, не приезжай, я не хочу тебя видеть!
«Обязательно приеду! Прямо в аэропорт».
– Я либо убью тебя, либо покалечу.

Здание аэровокзала, до выхода на посадку чуть больше часа.

Марат резко обернулся, перед ним стоял Гоги. Одет, как всегда: официально, солидно.

– Подожди, не убивай. И по морде сразу не бей.
– ?.. – Марат смотрел надменно, бесконечно жалея, невероятно злясь на себя, что позволил быть втянутым в столь гнусную историю.
– Ну, дорогой, надеюсь, не будем тут мушкетёрскую схватку устраивать, да?
– Что… вы, сволочи бандитские… с ними сделали?!
– Ой, как грубо! И почему сразу сволочи, бандиты? Нет никаких бандитов, дорогой, мы бизнесмены! Почти честные.
– Что, я спрашиваю! Ну, говори уж, добей!
– Тебя?! Ха-ха, Маратик, тебя убьёшь, но не добьёшь, я-то помню!

Гоги был бодр, но весел ли – не ясно. Он такая туманная личность, что никогда сразу не скажешь, по какой причине у него столь приподнятое настроение: поминки это или торжество… поминальное?

– Гоги, не испытывай моё терпение, я ведь могу и на свою судьбу плюнуть в порыве. Что вы сделали со Светланой Алексеевной и тем парнем? Говори!

Марат угрожающе наступал. Бывший его приятель и некогда боевой сыскной соратник понял, что лучше поскорее начать рассказывать.

В эти минуты часы движутся к вечеру. В утренние же:

Дорогой ЖК на самом берегу Москвы-реки. Высоченные красноватые небо-обскребатели только сейчас освобождались от тяжести ночного тумана, уступая место занебесному светилу – для кого-то солнышко, для других иначе.

Баграм Зурабович не спал эту ночь, медленно потребляя виски, но не пьянея. Теперь ему почему-то не хватало воздуха и захотелось на свободу, на открытую местность. Он что-то набросил, покинул апартаменты, парашютировался в стеклянной капсуле лифта до уровня земного грунта и явил себя сам не знал кому.